Об этой картине невозможно говорить по существу, поскольку существо в ней отсутствует. Есть череда аттракционов, как то: натирка полов, бал на скользком паркете, масленичное гулянье, ледовое побоище, генеральский (читай: купеческий) запой, скрежет заморской чудо-машины. Есть несколько вставных хлестких фраз про мифические особенности русского государства и русского характера, но нет ни истории, ни характеров, ни человеческих отношений. Издалека персонажи еще сходят за живых людей, но если приблизишься — проткнешь носом холст, как Буратино. Взяв «Оскара», Михалков почему-то решил, что в кино позволено водить зрителя за этот самый нос и заботиться не о художественной правде, а о густой пыли, которую надобно пускать в глаза. Но пыль рано или поздно рассеивается, а несуразности въедаются в память.
И ладно бы это был только рояль в кустах (на военных сборах), табличка на дверях деревенского дома с надписью «Андрей Толстой. Цирюльник» (кого он там бреет?) и сожительница за дверью с...