Отборщики фестиваля, расположившегося на месте шрама Европы, традиционно формируют драматургию смотра как диалог с современным миром. В этом году диалог получился не из простых.

С первых дней Берлинале обозначилось несколько смысловых векторов, которые развивались-обыгрывались в самых разных программах.

Дети и немного нервно

Судьба ребенка во враждебном лживом мире - тема, вышедшая на первый план. В обществе, сотрясаемом катаклизмами, ребенок жертва, а порой солдат на передовой фронта, в который превращается действительность. Грешащий излишним сентиментализмом Джек Эдварда Бергера история восьмилетнего мальчишки, который в семье за старшего. Он кормит и обихаживает младшего брата. А когда ветреная мамаша-кукушка пропадает, братцы скитаются по Берлину в поисках крова и еды. Никаких открытий Бергер не намеревается совершать. В его картине моральные оценки складываются не из дидактики, а из вещества реальности. И в этой самой реальности по сути никому нет дела до взрослых проблем ребенка (судьба Джека показывается как нечто рядовое, происходящее в соседнем доме, в соседней квартире). Тут-то и выясняется, что малыш Джек в самом деле, взрослее милой, но инфантильной мамаши (давно пора вместо понятия неблагополучные дети ввести термин неблагополучные родители). Если, конечно, понимать взрослость как ответственность за собственную жизнь и жизнь близких. В финале, рвавшийся любой ценой разыскать маму, прорвавшийся чуть ли не с боем в свою квартиру, ребенок забирает младшего брата и уходит в интернат. В завораживающей тревогой Третьей стороне реки Селины Мюрга шестнадцатилетний Николас постоянно существует на грани нервного срыва, он не способен смириться с двойной жизнью отца, живущего на две семьи, воспитывающего из Николаса настоящего мужчину, подчиняющего себе других. Личная революция подростка призвана свергнуть двумыслие, ложь, тотальный фальшак. Взросление ребенка на фоне развода родителей эту панораму жизни с точки зрения ребенка Ричард Линклейтер снимал более десяти лет. В его Отрочестве стареюших на глазах зрителей родителей играют Итан Хоук и Патрисия Аркетт.

Крестный путь Дитриха Брюггемана не лишенное патетики, но вдохновенное антиклерикальное высказывание, провоцирующее зрителя на диспут. У картины Брюггемана, много предшественников (от Брессона и Зайдля до Ланно и Мунжиу и конечно же Реквием Ханса-Кристиана Шмида). Брюггеман, опираясь на канонический текст Via Crucis, предлагает поразмышлять о власти религии над личностью. 14-летняя Мария и ее семья принадлежат неканонической католической секте (ее прототип Общество Святого Пиуса Х). Девочка прониклась учением, готова доказать свою любовь Господу душой и телом, и, значит, отказаться не только от мирских радостей (попеть в хоре, поболтать с одноклассником), но себя саму превратить в жертву. И пока дочь тает на глазах, ее мать-фанатичка продолжает подбрасывать угли в огонь пламенной веры, буквально сжигающей девочку. Играющая маму актриса Францишка Вайс пишет свою героиню широким щедрым мазком, при этом оставаясь непостижимо достоверной. Сцены с ней тревожат, вызывают смех, и что совершенно невероятно сочувствие к этой исступлений идиотке.

Клаудия Льоса, обладательница Золотого Медведя, привезда в Берлин новую картину На высоте. В отличие от ее трумфального дебюта Молоко скорби, решенного в ключе фантастического реализма, в новой картине мистика почти исчезает. Если, конечно, не считать мистикой особый дар врачевания, который обнаружила у себя мать героя фильма Ивана (детей лечат с помощью сплетенных из ветвей шатров). Или особые отношения Ивана с его ручным соколом. Трагическая путанная история разворачивается в разных временах. Снова про детей и родителей. На фоне грандиозного замерзшего озера, которое иногда открывает черные проталины, чтобы поглотить невинную ребячью душу. Кажется, этно-фантастика удавалась режиссеру лучше.

Между миром и войной

В одной из лучших картин конкурса, британском триллере 71 Яна Деманжа, речь идет о конфликте в Северной Ирландии (многие сразу вспомнят Кровавое воскресенье Пола Гринграсса, 12 лет назад удостоенное Золотого Медведя). Впрочем, и сегодня тема локальных войн остается сверхактуальной. Новобранец Гэри (Джек О"Коннел) вместе с британским военным контингентом попадет в Белфаст, захваченный гражданской войной между лояльными британскому правительству протестантами и католиками-республиканцами. Деманж, до недавнего времени телевизионный режиссер, создает ощущение репортажности, присутствия. Он втягивает в воронку-экран, и кажется, что не Джек, а ты сам попадаешь в невидимый минотавровский лабиринт-клетку, где все воюют со всеми, включая детей. Вместе с раненым героем двигаемся по черному с желтыми отсветами враждебному и беспощадному Белфасту, шарахаясь от любого тени (пристрелит? спасет?) понимая, что выхода из этой западни нет. События более чем сорокалетней давности, снятые на цифру и 16 мм пленку, временами кажутся репортажем с места событий войн в Югославии, Сирии, Египте, Грузино-осетинского конфликта...

В ином аспекте рассматривается война в триллере австрийского режиссера Фео Аладага Между мирами, повествовании о миссии солдат бундесвера в Афганистане. Собственно бои с талибами режиссер уводит на общий план, он бьется над уравнением человек + война=? Можно ли, оказавшись в жерле бойни, став винтиком войны, сохранить человеческое достоинство? Для Аладага его история прежде всего драма морального выбора между долгом и человечностью. Командир подразделения, вопреки приказу, решается оставить пост, дабы доставить в больницу раненую девушку афганку (ее военные отказываются эвакуировать на вертолете). А в это время талибы уничтожат все его подразделение. Миссия оказывается невыполнимой. Любопытны и неоднозначны взаимоотношения немцев с союзниками-афганцами, их взаимное усилие преодолеть космический ментальный разрыв. Жаль, режиссер, так же как и Бергер, не доверяет себе, и посыпает современно снятую историю серпантином сентиментальных подробностей.

Cтрах как радиация

Примерно к середине фестиваля обозначился новый лейтмотив. Выяснилось, что одна из волнующая современных кинохудожников тема страх. Ладно бы, понятный страх смерти, который поселился в военных картинах, но еще более распространенным становится вирус страха перед жизнью. Страх как реакция на время. Страх как радиация. Эпидемия непонятной паники охватывает многочисленных персонажей в претензионной аргентинской Истории страха Беньямина Найштата. Фильм можно назвать кризисным хоррором. Невидимыми, но крепкими щупальцами кризис по-прежнему прихватывает горло целых континентов, дотягиваясь до отдельных особей. Жаркий воздух, останавливающийся лифт, кричащая сигнализация полупустого дома, горящий мусор, воющие собаки... Апокалипсис складывается из самых прозаических вещей, которые суммируются в общее жаркое ощущение ада. При этом поражает тоскливая пассивность людей, прижившихся на пороге беды. Кто-то из мудрых заметил: Мужество особого рода знание: как бояться того, чего следует бояться, и как не бояться того, чего не следует бояться.

P.S. Как обычно, самое неожиданное на Берлинале не обязательная (и, как правило, слабоватая) конкурсная программа, но побочные партии: Форум и Панорама. Здесь можно увидеть очередной авторский эксперимент от Цай Минляна, в сомнабулическом цифровом сне воссоздающего новую реальность. Или любопытнейший анима-док Мишеля Гондри Счастлив ли высокий человек? портрет выдающегося лингвиста современности, философа Ноама Хомски. Гондри пытается совершить невозможное: анимировать идеи и мысли ученого. Он сам делал рисунки, которые автор классификации формальных языков одобрил. Так возникает это невиданное интервью арт-науч-поп, и далекий от глубин лингвистики зритель, обретает возможность если не понять, то почувствовать беспредельность океана научных изысканий. И, наконец, чистейшей прелести чистейший образец Похищение Мишеля Уэльбека Гийома Никлу с самим Мишелем Уэльбеком в главной роли. Он изобразил, как его похищают боевитого вида польские поклонники его таланта. Выглядит это шутейное мокьюментари абсурдно, нелепо, смешно. Малохольный гонкуровский лауреат в предлагаемых обстоятельствах чувствует себя как рыба в воде, только поначалу немного нервничает, ведь если похитители без масок, это плохой знак? В конце концов как-то обживается. Благосклонно отвечает на просьбу одного из мошенников написать о нем следующее творение. Оказывается, и в тюрьме можно ощутить радость жизни. Главное заменить бурду на хорошее испанское вино... Кстати именно автору Элементарных частиц, романа о деградации современной цивилизации принадлежать точный диагноз: Ни одна эпоха... не создавала людей, в душе которых было бы столько горечи. В этом смысле мы живём в уникальное время. Если бы надо было выразить духовное состояние современного человека одним словом, я, несомненно, выбрал бы слово горечь.